Бердяев Николай Александрович

БЕРДЯЕВ Николай Александрович [6(18).3.1874, Киев - 24.3.1948, Кламар, Франция], русский религиозный философ, представитель персонализма. В 1894-97 годах учился в университете Святого Владимира в Киеве. На рубеже 1900-х годов находился под воздействием идей марксизма и неокантианства, примыкал к так называемому легальному марксизму; в 1900-1902 годах в ссылке в Вологде. В дальнейшем обратился к религиозной философии; испытал влияние Ф. М. Достоевского, Вл. С. Соловьёва, В. И. Несмелова, позднее - Я. Бёме. Участвовал в сборниках «Проблемы идеализма» (1902), «Вехи» (1909), «Из глубины» (1918), в деятельности религиозно-философского общества имени Вл. Соловьёва, был инициатором создания Вольной академии духовной культуры (1919-1922). В 1922 году выслан из Советской России. В 1922-24 годах в Берлине, где создал Религиозно-философскую академию; преподаватель Русского научного института. С 1924 года во Франции; редактор издательства «ИМКА-Пресс» (YMCA- Press), председатель отделения Религиозно-философской академии в Париже, при которой издавал религиозно-философский журнал «Путь» (1925-40). Оказал значительное влияние на развитие французского экзистенциализма и персонализма (Ж. Маритен, Э. Мунье и др.).

Отказываясь монистически строить свою философию, выводить её из единого принципа, Бердяев развёртывает её как совокупность нескольких независимых идейных комплексов, каждый из которых вырастает из определённой первичной интуиции: идеи свободы, определяющей всю онтологию Бердяева; идеи творчества и объективации; идеи личности, лежащей в основе антропологии, социальной философии и этики; наконец, идеи «метаисторического», эсхатологического смысла истории. Общей основой этих идей служит дуалистическая картина реальности, в которой взаимно противопоставляются два ряда начал: свобода, дух  (Бог), ноумен, субъект (личность, Я) - с одной стороны; необходимость, мир, феномен, объект - с другой. Оба ряда характеризуют два различных рода реальности, взаимодействующие между собой. Эта картина, по Бердяеву, близка метафизике И. Канта, однако основные понятия последней здесь переосмысливаются: ноуменом, или «вещью в себе», оказывается у Бердяева субъект - «существа и их существование»: только в субъекте, в личности заключена, по Бердяеву, непостижимая внутренняя глубина, коренящаяся в свободе.

В учении о безосновной и безначальной свободе как первоистоке, рождающем лоне бытия Бердяев следует Я. Бёме, воспринимая его понятие Ungrund’а - «неисследимой бездны», существующей до времени и бытия, некоего «ничто», тяготеющего к тому, чтобы превратиться в «нечто». Ничто, будучи лишено субстанциального содержания, обладает, однако, аффектом, волением, и именно воля ничто («голод ничто по нечто») творит бытие и мир. Бердяев сближает Ungrund с понятием «меон» в античной философии, он «первичнее Бога и вне Бога», свобода же тождественна ему. Понятие объективации, описывающее «ниспадение» свободы в необходимость при её проявлениях в «здешнем» мире, связано с гегелевскими понятиями объективации и отчуждения, однако выражает у Бердяеву идею «падшего» характера «здешнего» бытия, восходящую к раннехристианской и гностической (смотри Гностицизм) мысли. В «падшем» мире результаты действия, самовыражения духа в субъекте принимают форму мёртвых продуктов, объектов, отчуждённых от субъекта и подчиняющихся необходимости - законам пространства и времени, причинно-следственного ряда, формальной логики. В противоположность Г. В. Ф. Гегелю объективация у Бердяева есть не столько раскрытие духа, сколько его искажение, «закрытие». Мир объектов лишён духовности и свободы, его закон - страдание, рабство, зло, коренящиеся в объективации; ей противостоит в мире творчество, преодолевающее отчуждение и внеположность объектов человеку: творящий субъект включает мир в себя, в свою внутреннюю жизнь, открытую для свободы, и тем преображает его. И хотя результаты творческого акта впоследствии окажутся в сфере объективации, сам он есть акт свободы, как бы прорыв духа в объектный феноменальный мир.

Смысл истории - в избавлении от объективации, которая связана, однако, с неустранимыми свойствами здешнего бытия (само историческое время - существование разделённых между собой прошлого, настоящего и будущего - есть, по Бердяеву, «распад времени» и следствие объективации); поэтому достижение этого смысла понимается в мистической философии Бердяева лишь как конец истории, как радикально иной мир, эон за пределами исторического времени, отождествляемый Бердяевым с евангельским Царством Божиим, а также с миром свободного духа. Этот метаисторический эон не находится в будущем, но существует извечно в некоем ином, «эсхатологическом» плане, который в любое время может соприкасаться со здешним миром. Такие соприкосновения совершаются в актах творчества, которые суть явления смысла в истории, предстающей, таким образом, как дискретный творческой процесс. Бердяев отвергает здесь как идею прогресса и представление о целенаправленности и осмысленности истории в каждом её моменте, так и доктрину Божественного провидения: Бог открывает себя миру, но не управляет им.

Личность в концепции Бердяева не совпадает с эмпирической индивидуальностью; она мыслится как средоточие всех духовных и душевных способностей человека, его «внутренний экзистенциальный центр», осуществляющий связь человека с миром творчества и свободы. Конфликт между личностью и объективацией - главное содержание учения Бердяева о человеке и обществе. Объективация стремится сделать личность частью общества и тем самым поработить её. Преодоление объективации предполагает примат личного начала над безлично-универсальным (коллективным, родовым) во всех его формах, что, по Бердяеву, не должно означать индивидуализма и эгоцентризма, ибо личность по самой своей природе входит в общность с другими (общество, по Бердяеву, есть часть личности). Свободная социальность, положенная личностью изнутри, называется в религиозной философии Бердяева «соборностью», ей противостоит принудительная социальность, которой соответствуют порождённые объективацией эмпирические социальные институты - классы, нации, партии, церкви. Отсюда вытекает политико-правовая позиция: «Нужно утверждать относительные формы, дающие максимум возможной свободы и достоинства личности, и примат права над государством» («Опыт эсхатологической метафизики», Париж, 1947, с. 188). Те же принципы проводит этика Бердяева: нравственные ценности лежат в сфере индивидуально-личного, причём высшие из них связаны с творчеством человека; коллективные же ценности не являются нравственными ценностями, а суть принципы стадности и рабства. В своём отношении к христианству Бердяев резко критикует искажение его «вечной правды» эмпирической церковью (неизбежное, согласно теории объективации), однако связывает смысл творчества и истории с «завершением христианского откровения» и созданием обновлённого «эсхатологического христианства».

Соч.: Духовный кризис интеллигенции. СПб., 1910. 2-е изд. М., 1998; Философия свободы. М., 1911. 2-е изд. М., 1989; А.С. Хомяков. М., 1912; Смысл творчества. М., 1916. 2-е изд. М., 1989; Миросозерцание Достоевского. Прага, 1923. 2-е изд. Париж, 1968; Смысл истории. Берлин, 1923. 3-е изд. М., 1990; Новое средневековье. Берлин, 1924. 3-е изд. М., 2002; Философия свободного духа. Париж, 1927-1928. Т. 1-2. 2-е изд. М., 1994; О назначении человека. Париж, 1931. 3-е изд. М., 1998; Я и мир объектов. Париж, 1934; Дух и реальность. Париж, 1937; О рабстве и свободе человека. Париж, 1939. 3-е изд. М., 2003; Русская идея. Париж, 1946. 4-е изд. М., 2000; Опыт эсхатологической метафизики. Париж, 1947; Самопознание. Париж, 1949; Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. Париж, 1952; Истоки и смысл русского коммунизма. Париж, 1955. М., 1990; Собр. сочинение Париж, 1983—1997—. Т. 1-5-.