Карамзин Николай Михайлович

КАРАМЗИН Николай Михайлович [1(12).12.1766, село Михайловка (Преображенское) Бузулукского уезда Казанской губернии (по другим данным, село Богородское Симбирского уезда Казанской губернии) - 22.5(3.6).1826, Санкт-Петербург], русский писатель, историк, переводчик, издатель, действительный статский советник (1824), член Российской академии (1818), почётный член Петербургской Академии Наук (1818). Дворянин. Обучался в частном пансионе профессора Московского университета И. М. Шадена, посещал лекции в Московском университете (1779-80). В 1781-84 на службе в лейб-гвардейском Преображенском полку в Санкт-Петербурге, где подружился с поэтом И. И. Дмитриевым.

Литературную деятельность начал в 1783 году прозаическим переводом с немецкого языка идиллии С. Геснера «Деревянная нога». Вскоре после выхода в отставку поселился в Москве и сблизился с масонским кружком Н. И. Новикова, где получил, по словам Дмитриева, «не только авторское, но и нравственное образование». В 1787-89 в качестве сотрудника и редактора участвовал в издававшемся Новиковым журнале «Детское чтение для сердца и разума», опубликовал в нём свою первую повесть «Евгений и Юлия» (1789), стихи и переводы. Тогда же проявился интерес Карамзина к сентименталистским и предромантическим тенденциям в европейской литературе, прежде всего английской и немецкой. Он перевёл на русский язык трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь» (1787) и Г. Э. Лессинга «Эмилия Галотти» (1788). Позднее познакомил русских читателей с творчеством писателей разных времён и народов: античных авторов, Калидасы, Вольтера, И. Г. Гердера, К. М. Виланда, Ж. Ф. Мармонтеля, С. Ф. Жанлис, Ж. П. Флориана, Ж. де Сталь, Дж. Макферсона и многих других.

В 1786-90 годах Карамзин вёл переписку со швейцарским писателем и философом И. К. Лафатером, обсуждая вопросы литературы и морали. После ареста Н. И. Новикова опубликовал стихотворение «К Милости» (1792), обращённое к императрице Екатерине II, в котором предпринял попытку заступиться за подвергнутых преследованиям Новикова и его единомышленников.

В 1789-90 путешествовал по европейским странам (германские государства, Швейцария, Франция, Великобритания), где осматривал достопримечательности, посещал музеи, театры, светские салоны, встречался с учёными и писателями: И. Кантом, Х. Ф. Вейсе, К. М. Виландом, И. Г. Гердером, Ф. Маттиссоном, Ш. Бонне и др. Оказавшись в Париже в разгар Великой французской революции, Карамзин посещал заседания Национального собрания, где слушал выступления О. Мирабо, М. Робеспьера и др. Сочувствуя республиканским взглядам, Карамзин всё же сомневался в возможности их осуществления на практике. Во время путешествия он вёл записи, послужившие затем основой «Писем русского путешественника», над которыми Карамзин работал более 10 лет. Их первое полное издание вышло в Москве в 1797-1801 (части 1-6). Карамзин стремился показать национальный характер каждого народа, создать картину современной ему Европы. Вместе с тем, по признанию самого Карамзина, «Письма...» - это «портрет души» автора, отражающий мысли, чувства и настроения русского путешественника, постоянно вспоминающего о своём отечестве.

После возвращения в Россию Карамзин занялся издательской деятельностью. В 1791-1792 годах редактировал «Московский журнал», принёсший ему литературную известность. Основное место в журнале занимали труды самого Карамзина - прозаические сочинения [ставшие образцами русского сентиментализма повести «Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь» (обе 1792) и др.], стихи, литературные и театральные рецензии, переводы.

Карамзин утвердил в России новый тип издания - литературный альманах: в «Аглае» нашли отражение личные переживания Карамзина, а также крах его недавних политических надежд, связанных с Великой французской революцией и развеянных известиями о якобинской диктатуре. Карамзин выражал убеждённость в нравственном значении наук и искусств, полемизируя в этом с Ж. Ж. Руссо; ставил вопрос о моральной ответственности писателя. Трагическим мироощущением проникнуты опубликованные в «Аглае» повести Карамзина «Остров Борнгольм» и «Сиерра-Морена», близкие к европейской литературе предромантизма. В первом авторском сборнике «Мои безделки» (1794), имевшем подчёркнуто камерный характер, Карамзин объединил прозу и стихи. В составленную Карамзиным первую русскую поэтическую антологию «Аониды» (1796-99) он включил собственные стихи, а также стихи своих современников - Г. Р. Державина, М. М. Хераскова, И. И. Дмитриева, многих молодых авторов. Для поэзии Карамзина характерны отход от одической традиции, стремление к жанровой свободе, обновлению ритмики, простоте и мелодичности стиха. Карамзин обращался к философской, пейзажной, любовной лирике, теме творчества. Часть прозаических переводов он объединил в «Пантеоне иностранной словесности» (1798). Краткие характеристики русских писателей даны Карамзиным для издания «Пантеон российских авторов, или Собрание их портретов с замечаниями» (1801-02).

В 1802-03 годах редактор журнала «Вестник Европы». Сделавшись решительным противником изменения политического устройства путём насильственных действий, Карамзин стал сторонником просвещённой монархии. Он разделял взгляды Ж. Ж. Руссо и Ш. Л. Монтескьё, полагавших, что монархическое правление наиболее соответствует обширным по территории государствам, но, в отличие от них, Карамзин не считал самодержавную форму правления деспотией. В журнале много внимания он уделял воспитанию в согражданах интереса и уважения к своему национальному прошлому, русской культуре и языку. Карамзин высказывался также за распространение образования в России, развитие книжного дела и литературы, расширение читательской аудитории (статьи «О любви к отечеству и народной гордости», «О случаях и характерах в российской истории, которые могут быть предметом художеств», «О книжной торговле и любви ко чтению в России»; все 1802). Публикуемая в «Вестнике Европы» проза Карамзина отличалась углублённым психологическим анализом («Моя исповедь», «Чувствительный и холодный. Два характера», автобиографический роман «Рыцарь нашего времени»). В журнале печатались первые сочинения Карамзина по русской истории. В повести «Марфа Посадница, или Покорение Новагорода» (1803) проявилось стремление к исторической достоверности, опоре на источники, к постижению духа описываемой эпохи.

Карамзин разработал языковую реформу, направленную на сближение книжного языка с разговорной речью образованного общества. Ограничивая употребление славянизмов, широко используя языковые заимствования и кальки с европейских языков (по преимуществу с французского), вводя новые слова, Карамзин создал новый литературный слог. В бурной полемике, открытой книгой А. С. Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка» (1803), направленной против Карамзина и его сторонников, сам Карамзин не принял участия. Борьба «шишковистов» с «карамзинистами» получила продолжение в 1810-е годы в литературных спорах общества «Беседа любителей русского слова» и кружка «Арзамас», почётный членом которого Карамзин был избран в 1816. Значительный интерес представляет обширное эпистолярное наследие Карамзина: его письма к И. И. Дмитриеву, М. Н. Муравьёву, П. А. Вяземскому, К. Н. Батюшкову, В. А. Жуковскому и др.

В историко-публицистическом сочинении - записке «О древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях» [была написана и подана императору Александру I в 1811, ходила в списках; впервые частично опубликован в Берлине на русском языке (1861); первая полная научная публикация под названием «Записка о древней и новой России» - 1914; наиболее авторитетное современное издание - в журнале «Литературная учёба» (1988, №4)] - Карамзин изложил свой взгляд на историю России 18 века. Отдавая должное заслугам императора Петра I, Карамзин порицал его за пренебрежение к старинным народным обычаям, означавшее разрыв с вековыми национальными традициями, осуждал императрицу Екатерину II за аморализм, возведённый в ранг государственной политики (одновременно указывал, что она «очистила самодержавие от примесей тиранства»), политику императора Павла I назвал «жалкими заблуждениями». Карамзин завершил обзор анализом современности: подверг резкой критике реформы М. М. Сперанского, одобренные императором Александром I, полагая, что они способствуют усилению власти чиновников и гибельной для России бюрократии. Карамзин полагал, что реальная степень культуры и духовного развития России более соответствует просвещённой монархии. Он считал, что Россия не созрела для отмены крепостного права, и был убеждён в том, что к свободе «надобно готовить нравственным исправлением».

Интерес Карамзина к профессиональным занятиям историей обозначился с конца 1790-х годов: план «Похвального слова Петру I» (1798), «Историческое похвальное слово Екатерине II» (1801), «О московском мятеже в царствование Алексея Михайловича» (1803) и др. Указом императора Александра I от 31.10(12.11).1803 Карамзин был назначен на должность историографа. Тогда же он приступил к написанию «Истории государства Российского» [тома 1-8, 1818 (на титуле тома 1-3 - 1816, тома 4-8 - 1817); том 9, 1821; тома 10-11, 1824, и том 12, 1829], работу над которой продолжал до конца жизни. В распоряжении Карамзина оказались ранее неизвестные Лаврентьевская и Троицкая летописи, Судебник Ивана Грозного, статейные списки русских посольств, иностранные источники, в том числе выписки из Ватиканского архива, выполненные А. И. Тургеневым. Работа была прервана в 1812 году, во время нашествия Наполеона I. Карамзин оставил Москву в канун вступления в неё французских войск, уже тогда предсказывая «начало очищения России от неприятеля и освобождения целой Европы от несносного ига Наполеонова». Ещё до выхода книги в свет Карамзин с успехом читал её в домах петербургской знати (с 1816 он постоянно жил в Санкт-Петербурге). Первые 8 томов «Истории...» вышли в свет тиражом 3 тысячи экземпляров и разошлись в течение месяца; сразу же потребовалось 2-е издание. Свой труд Карамзин адресовал всем слоям российского общества - от императора до «простых граждан». Он писал «для русских, для купцов ростовских, для владельцев калмыцких, для крестьян Шереметева». В предисловии к своему труду Карамзин указывал, что предназначением истории является примирение «с несовершенством видимого порядка вещей как с обыкновенным явлением во всех веках». Образцом для собственной работы он избрал сочинения Тацита, Д. Юма, У. Робертсона, намереваясь на основании источников создать скорее живое повествование о прошлом, чем педантичное - в духе немецких историков - исследование, рассчитанное на профессионалов. Первоначально Карамзин рассчитывал довести «Историю...» до воцарения Михаила Фёдоровича Романова (1613), но затем эти планы были распространены на весь 17 век. Основу исторической концепции Карамзина, развитой им и в «Истории...» и в других произведениях, составляет убеждение, что органически присущей России формой государственного управления является самодержавие. Оно, по мнению Карамзина, «основало и воскресило Россию: с переменою государственного устава она гибла и должна погибнуть». Отечественная война 1812 заострила внимание Карамзина на своеобразном пути развития России, отличного от других стран. Согласно Карамзину, это своеобразие было заложено уже самим началом русской государственности: исключительный в истории прецедент «призвания» Рюрика для самодержавного правления всем народом. Карамзин повторил в своей «Истории...» традиционный для 18 века тезис о существовании «единодержавия» вплоть до разделения княжеств на уделы и монголо-татарского нашествия. Так называемый удельный период (12-15 века) рассматривался им как время, когда Русь «гибла от разновластия». В господстве ордынских ханов Карамзин находил и положительные черты: истребление «городских вольностей» и утверждение самодержавия. Концептуальным тезисом Карамзина было и то, что под игом сохранилось в полной неприкосновенности православие русского народа. Однако Карамзин отмечал, прежде всего, огромный урон, нанесённый нашествием и ордынским игом русской культуре, уровню развития русской государственности. Русская история 15 - начала 17 века, по Карамзину, - период подлинного национального возрождения (освобождение от ордынского ига, укрепление международных связей и международного авторитета России, постепенное обеспечение самодержавием правовых и имущественных гарантий подданных). Путь к этому возрождению Карамзин связывал, прежде всего, с развитием «истинного самодержавия», которое осложнялось негативными личными качествами некоторых русских князей и царей. Идеальным монархом, по мнению Карамзина, был Иван III Васильевич, сочетавший единовластие с соблюдением законов. В последних томах «Истории...», где повествуется о событиях начала 17 века, Карамзин с ещё большей наглядностью стремился показать современникам, что в бедах того времени виновато не самодержавие, а его отдельные представители, не имевшие или утратившие «добродетели» человека и политического руководителя.

Карамзин был свидетелем восстания декабристов и в силу своих политических убеждений отнёсся к нему с неодобрением. Тем не менее, впоследствии он заступался за арестованных участников восстания перед императором Николаем I. Карамзин подготовил проект манифеста о восшествии на престол Николая I (отвергнут императором за то, что в манифесте настойчиво проводилась мысль о том, что монарх обязан соблюдать законы и заботиться о подданных: Николаю I не понравилась сама идея обязанности монарха).

При жизни Карамзина и позднее его литературные и исторические произведения, включая «Историю...», переводились на европейские языки и китайский язык, вошли в учебные хрестоматии, став обязательным элементом детского и юношеского чтения. Неоднократно издавались «Сочинения» Карамзина (1803-04, 1820, 1843, 1862, 1964, 1984).

Литературная деятельность Карамзина, стоявшего у истоков сентиментализма в России, оказала большое влияние на творчество А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого. По словам А. И. Герцена, Карамзин «сделал нашу литературу гуманною».

Соч.: Полн. собр. стихотворений. М.; Л., 1966; Письма русского путешественника. Л., 1984; История государства Российского. Репринт 5-го изд. с прилож. «Ключа» П. М. Строева. М., 1988-1989. Кн. 1-4.