«Константинов дар»

«КОНСТАНТИНОВ ДАР» (латинский Donatio Constantini, Constitutum Constantini), поддельный документ в форме императорской конституции, созданный, вероятно, в Римской курии между серединой 8 и серединой 9 века. Сыграл важную роль в становлении папской теократии и во взаимоотношениях между духовной и светской властью на средневековом Западе. Состоит из двух частей. В 1-й («Исповедание») от имени императора Константина Великого рассказывается о его обращении в христианство, якобы после излечения от проказы, благодаря крещению, принятому от епископа Римского Сильвестра I (314-335). Эта часть в значительной мере была основана на «Легенде о святом Сильвестре» (5 век). Во 2-й части («Дарение») благодарный император утверждает примат епископа Римского над четырьмя  восточными патриархами, безвозмездно передаёт ему власть над всеми западными землями Римской империи, что выражается в передаче таких знаков императорской власти, как диадема, фригий (тиара, белый клобук), пурпурные плащ и туника, скипетр, отказывается от Рима как своей резиденции, наделяет папу и членов Римской курии достоинством сенаторов и патрициев, а также в знак особого почтения к папе Римскому проводит под уздцы его коня, выступая в роли конюшего. Таким образом, «Константинов дар» утверждал не только верховенство римской кафедры в Церкви, но и главенство высшей духовной власти над светской.

Влияние «Константинова дара» на идеологию и политику сказывалось особенно сильно в периоды напряжённой борьбы между империей и папством, особенно во время Григорианской реформы (11 век) и при императорах из династии Штауфенов (1-я половина 12 - 1-я половина 13 века). В 9 веке «Константинов дар» был включён в «Лжеисидоровы декреталии», через них его 2-я часть затем вошла в свод канонического права (Corpus iuris canonici). Начиная с 11 века (послание папы Льва IX патриарху Константинопольскому Михаилу Кирулларию, 1054) с помощью «Константинова дара» папы Римские обосновывали притязания на земельные владения и абсолютный характер своей власти. В пропагандистских целях на сюжеты из «Константинова дара» создавались фрески, например, в Латеранском дворце (не сохранились) и в римской базилике Четырёх мучеников (середина 13 века). Однако с богословской точки зрения документ был двусмысленным: абсолютная, неземная, вечная, исходящая от Самого Спасителя власть папы оказывалась «даром» власти земной, светской, бренной. Это обусловило, с одной стороны, сдержанное отношение к «Константинову дару» в Римской курии, с другой - способствовало его критике со стороны некоторых государственных деятелей (император Оттон III), светских юристов (например, в «Монархии» Данте), церковных реформаторов (Арнольд Брешианский и др.), богословов (У. Оккам, Николай Кузанский и др.) и еретиков (видевших в «Константиновом даре» деяние антихриста). Научное филологическое доказательство подложности «Константинова дара», предложенное итальянским гуманистом Л. Валлой (1440), осталось незамеченным до тех пор, пока им не воспользовался М. Лютер. Римско-католическая церковь со 2-й половины 16 века вплоть до середины 19 века считала сам факт дарения подлинным, а документ - греческой фальсификацией; ныне она признаёт описанные в «Константиновом даре» события вымышленными.

Греческий перевод «Константинова дара» был хорошо известен в Византии, вошёл в толкование на «Номоканон 14 титулов» Ф. Вальсамона и во Властаря синтагму алфавитную. Основываясь на постановлении 4-го Вселенского собора (451), уравнявшего привилегии Римской и Константинопольской кафедр, византийские канонисты утверждали, что упомянутые в «Константиновом даре» прерогативы принадлежат и патриарху Константинопольскому.

Не позднее начала 15 века «Константинов дар» был впервые переведён с греческого на церковнославянский язык. Отрывки из «Константинова дара» использовались в постановлениях соборов Русской церкви 1503 и 1551 годов для обоснования неприкосновенности владений и привилегий духовенства. С «Константиновым даром» перекликалась одна из сцен обряда «шествия на осляти» (смотри в статье Вход Господень в Иерусалим) в Вербное воскресенье в Московском Кремле: царь вёл под уздцы осла, на котором восседал предстоятель Русской православной церкви, облачённый в белый клобук. Этот ритуал был призван продемонстрировать идею симфонии властей (светской и духовной) и вместе с тем уподобить Москву Риму, Константинополю и Иерусалиму. Обряд «шествия на осляти» совершался и в некоторых других русских городах, там в нём участвовали наместник (либо воевода) и епархиальный архиерей. В 16 веке «Константинов дар» использовался в соперничестве между Новгородом и Москвой за право считаться прямым наследником Рима и Константинополя (лёг в основу «Повести о новгородском белом клобуке»). Патриарх Никон включил славянский перевод «Константинова дара» в Кормчую книгу (1653). В конце 16 – 17 века сомнения относительно подлинности «Константинова дара» высказывал ряд западнорусских церковных писателей [Мелетий (Смотрицкий), Захария Копыстенский и др.]. В 1805 году митрополит Платон (Левшин) признал подложность «Константинова дара», однако текст продолжал печататься в составе Кормчей книги.

Источн.: Das Constitutum Constantini (Konstantinische Schenkung) / Hrsg. von Н. Fuhrmann. Hannover, 1968; Valla L. De falso credita et ementita Constantini donatione / Hrsg. von W. Setz. Weimar, 1976.

Лит.: Павлов А. Подложная дарственная грамота Константина Великого папе Сильвестру в полном греческом и славянском переводе // Византийский временник. 1896. Т. 3; Maffei D. La Donazione di Costantino nei giuristi medievali. Mil., 1964; Fuhrmann Н. Konstantinische Schenkung und abendländisches Kaisertum // Deutsches Archiv. 1966. Bd 22. S. 63-178; Traeger J. Der reitende Papst. Ein Beitrag zur Ikonographie des Papsttums. Мünch.; Z., 1970; Petersmann J. Die kanonistische Überlieferung des Constitutum Constantini bis zum Dekret Gratians // Deutsches Archiv. 1974. Bd 30. S. 365-449; Успенский Б. А. Царь и патриарх. Харизма власти в России. М., 1998; Плигузов А. И. Полемика в русской церкви первой трети XVI ст. М., 2002.