Комическое

КОМИЧЕСКОЕ [от греческого κωμικός - имеющий отношение к комедии; изначально связано с κώμος - шумное празднество, праздничное шествие (в том числе во время праздника Дионисий)], смешное. Первоначально комическое рассматривалось как эстетическая категория, часто в связи с жанром комедии, считавшейся наиболее полным и ярким воплощением комического. Начало этой традиции положил Аристотель, определявший «смешное» (γελοϊον) как «ошибку и уродство, но безболезненное и безвредное», например, «смешная маска есть нечто безобразное и искажённое, но без боли» («Поэтика», 1449а, перевод М. Л. Гаспарова). На протяжении столетий комическое обсуждалось в рамках поэтик, иногда в сочинениях комедиографов (например, «Новое искусство сочинять комедии» Лопе Ф. де Веги Карпьо), а также в риторических трактатах; в центре внимания при этом находились отдельные приёмы создания комического, а само комическое представлялось внешним явлением, которое комедиограф должен отобразить (сравни заданную Аристотелем норму, согласно которой в отличие от трагедии, изображающей «лучших» людей, комедия изображает «худших»). Существенный сдвиг в трактовке комического был связан со становлением новоевропейской культуры, когда сформировался антропологический подход к пониманию комического: центр внимания сместился от изображаемых явлений к субъекту, переживающему и/или создающему эффект комического. Т. Гоббс выводил комизм из стремления ощутить своё превосходство над другим. И. Кант в «Критике способности суждения» связал смех и комическое с удовольствием и игровым избавлением от состояния стресса: «Смех есть аффект от внезапного превращения напряжённого ожидания в ничто» (Соч. М., 1966. Т. 5. С. 352). Йенские романтики (Ф. Шлегель, Новалис) разработали универсальную концепцию иронии, показав, что абсолютной границы между комическим и серьёзным не существует. Позитивисты 19 века были склонны сводить комическое и смех к физиологическим реакциям. В интуитивистской философии А. Бергсона смех представлен как симптоматическая реакция на автоматизм, механизацию, подавляющие в повседневности творческое жизненное начало; комическое рассматривается тем самым как социальное компенсаторное средство. М. М. Бахтин в своей концепции смеховой культуры стремился раскрыть широкий социокультурный и культурно-исторический контекст комического (карнавализация как необходимый момент ощущения единства общества и др.). В философской антропологии Х. Плеснера смех и плач рассматриваются как экстремальные реакции в кризисных ситуациях человеческого существования.

Все эти разнообразные подходы к истолкованию комического свидетельствуют о бесплодности попыток свести его к какой-либо одной формуле. Ещё Жан Поль указывал на протеический характер комического: «Смешное испокон века не желало укладываться в определения философов, - если только не против своей воли, - просто потому, что чувство смешного принимает столько разных обликов, сколько есть на свете всякой невидали» (Приготовительная школа эстетики. М., 1981. С. 127-128). Тем не менее, можно выявить ряд существенных параметров, характеризующих феномен комического.

Прежде всего, комическое является порождением субъекта, а не объекта: решающей оказывается определённая установка, способность человека («чувство юмора»), а не свойства явлений (реальных или воображаемых), представляемых носителями комического. Данные этнографии и истории культуры показывают, что предметом комизма может оказаться практически любое явление, событие, любая личность. Однако порождённость комического субъектом не исключает объективных моментов, обусловленных как природой человека, так и определёнными социокультурными условиями.

На когнитивном уровне комическое связано с особой интерпретацией действительности, воспринимаемой как алогизм, нелепость, несообразность с общепринятыми правилами и представлениями. Неожиданное и необычное совмещение разнородных контекстов и уровней восприятия и проистекающие из него парадоксальные выводы, привлекательные своей квазилогичностью, лежат в основе остроумия. Интерпретатор может быть включён в процесс комического в виде специального персонажа, например, шута, своими словами и действиями демонстрирующего «комическую логику». Интерпретаторы комического широко представлены в фольклоре (дурак) и литературе (сравни героев Ф. Рабле, образы Санчо Пансы у М. де Сервантеса, Жака-Фаталиста у Д. Дидро и др.), нередко они открыто заявляют о своей аномальности, иногда в резкой форме (так, бравый солдат Швейк у Я. Гашека постоянно напоминает, что он идиот). Различные степени деформации общепринятых представлений, а также ценностных ориентиров и прагматических закономерностей общения порождают такие специфические проявления комического, как гротеск, ирония, сарказм, пародия, карикатура (шарж).

На психологическом уровне комическое связано с отрешённым восприятием предмета комического, отчуждением от него (А. Бергсон назвал это состояние «анестезией сердца»): смех предполагает отсутствие симпатии, сопереживания с комичными персонажами, которые уподобляются марионетке или механической игрушке. Исключением является такая сложная форма комического, как юмор, предполагающий внутреннее участие в том, что кажется смешным. Возможно также попеременное восприятие явления как комического и как трагического или драматического; на этом основан жанр трагикомедии («смех сквозь слёзы»), предполагающий способность постоянного переключения с одного типа восприятия на другой. Отчуждённость предмета комического позволяет использовать его в качестве механизма социального разграничения на различные группы («своих» и «чужих») - этнокультурные, социальные, политические (сравни традиционные этнические шутки и анекдоты). Комическое способно снимать напряжение, возникающее в обществе, однако в крайних случаях комическое может принимать форму символической агрессии (резко карикатурное, уродливое изображение противника в пропаганде).

В социокультурном плане комедия, как и большинство комических жанров, постоянно противопоставлялась трагедии как «низкий» жанр - «высокому». Смеховая культура также обычно локализуется в низших слоях общества и связывается с «низкими» предметами и темами, нередко табуированными в более высоких жанрах и официальной обстановке. Зона господства смеха (комический театр, цирк и т.п.), как и специфическое состояние господства комического (карнавальные празднества и сходные явления) предполагают возможность прорыва низовых форм культуры в более широкое пространство, снятие ранговых, иерархических ограничений, табу, запретов (политическая карикатура как возможность открытого нарушения политических рангов и норм и т.п.). Возможна и «высокая» смеховая культура (как правило, элитарная), а также интеллектуальный юмор, однако и в этом случае присутствует элемент «разрегулированности» социальных нормативов, хотя и в более утончённой форме.

В культурно-историческом плане можно рассматривать последовательное формирование и развитие различных форм выражения комизма. Комическое очевидно присутствует уже в повседневной жизни в простейшей форме шутки; разнообразный фольклорный мир комического охватывает широкий спектр от малых жанров (анекдот, прибаутка, дразнилка) до масштабных праздничных обрядов, включающих в себя множество отдельных комических действий. Формирование литературы и искусства приводит к появлению соответствующего набора жанров, тем и приёмов, представляющих комическое в данной культуре. С появлением средств массовой информации возможности проявления комического постоянно расширяются.

Различия в каналах восприятия и коммуникации определяют средства выражения комического. Наиболее богаты языковые возможности комического: их спектр простирается от простой игры слов до сложных повествовательных и ассоциативных механизмов речи, благодаря которым возможны и простая бытовая шутка, и сатирический роман. Ранний синтез различных механизмов комического представлен в разного рода фольклорных действах, а затем в театре, где слово сочеталось с изобразительным действием и музыкой. Ныне синтетические формы комического активно развиваются в кино, на телевидении и в компьютерном искусстве.

Лит.: Lipps Т. Komik und Humor. Eine psychologisch-ästhetische Untersuchung. Hamb.; Lpz., 1898; Сретенский Н. Н. Историческое введение в поэтику комического. Ростов н/Д., 1926. Ч. 1; Aubouin Е. Les genres du risible. Marseille, 1948; Jünger F. G. Über das Komische. 3. Aufl. Z., 1948; Plessner Н. Lachen und Weinen. Мünch.; Bern, 1950; Борев Ю. Б. Комическое... М., 1970; Das Komische / Hrsg. von W. Preisendanz, R. Warning. Мünch., 1976; Raskin V. Semantic mechanisms of humor. Dordrecht; Boston, 1985; Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990; Бергсон А. Смех. М., 1992, Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне). М., 1999; Санников В. 3. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 2002; Смех: Истоки и функции / Под редакцией А. Г. Козинцева. СПб., 2002; Шмелева Е. Я., Шмелев А. Д. Русский анекдот. М., 2002; Knieper Т. Die politische Karikatur. Кöln, 2002; Глинка К. Теория юмора. М., 2004; Gibson W. S. Р. Bruegel and the art of laughter. Berk.; L., 2006; Логический анализ языка: Языковые механизмы комизма / Под редакцией Н. Д. Арутюновой. М., 2007.